Я наверное первая... камикадзе  Не бейте, камнями не закидывайте)))

Фандом: Weiss Kruez

Пейринг: Кен/Шульдих

Предупреждение: Слэш, смерть персонажа
   
Тихо звякнул колокольчик, возвещая о прибытии нового посетителя. Эта кофейня, единственная во всём огромном Токио с многомиллионным населением работающая двадцать четыре часа семь дней в неделю, была его любимым местом. Здесь не гремела на всю катушку музыка, и не висело над залом облако сигаретного дыма, как это было в подавляющем большинстве клубов, и довольно редко здесь можно было увидеть толпы галдящих подростков сих смешными проблемами, которые навязчиво засоряют мозг. А особенно в то время, когда он приходил сюда.
   Сейчас небольшой, можно даже сказать, маленький зальчик был пуст – почти. За исключением клюющего носом бармена и прикорнувшей у стойки официантки, здесь был ещё один посетитель. Судя по тому, что перед молодым человеком стояла опустошённая всего лишь наполовину чашка кофе, он сидел здесь недавно. Вошедший пожал плечами и нацелился было на дальний столик, но юноша поднял голову, и на него воззрились два синих глаза с невероятно тёплым взглядом.
- Я знал, что ты придёшь сегодня, - проговорил юноша, и его губы тронула столь же тёплая, как и взгляд, улыбка.
- Кен, - не вопрос, ни капли удивления. Только безграничная усталость и, казалось, некоторое облегчение.
- Шульдих, - ответ в тон ему. Молчаливая радость, которую не нужно выражать словами. Рыжеволосый немец опустился на стул напротив и устало ссутулил плечи.
- Давно мы с тобой не сидели весте, - аквамариновые глаза отрешённо глядят в сторону, под ними залегли тени, как от долгой бессонницы. – Я устал уже делать вид, что мы враги.
- Штефи, ещё один капуччино. И двойной эспрессо господину Шульдиху, - Кен Хидака, кодовое имя Сибиряк, на мгновение повернулся к официантке, потом подмигнул Шварцу. – Сегодня я угощу тебя.
- Мне удивляться, что ты до сих пор помнишь, какой кофе я люблю, или лучше не надо? – немец криво усмехнулся, устремляя мутный взгляд на юношу.
- Думаю, не стоит.
«Синеглазый дьявол, - думал Шульдих, отпивая из чашки принесённый официанткой кофе. – Как случилось, что ты, не делая ровным счётом ничего, заставляешь меня раз за разом возвращаться сюда? Как случилось, что ты сумел внушить мне такую зависимость от тебя?»
   Невольно вспоминалась их первая встреча. Ещё обыкновенный мальчик, обожающий футбол и цветы, и уже безжалостный убийца, рыжеволосый паранорм, с руками по локоть в крови.
   Он ждал, то и дело поглядывая на часы. От нечего делать мальчик начал нагонять мяч. Один, два, три… после двадцати он перестал считать, подкинул мяч повыше и ударил в падении через себя. Снаряд угодил в самый центр нарисованной мишени с такой силой, что от стены отвалился кусок штукатурки. Мальчик поднялся, отряхнулся, явно довольный собой, и… услышал медленные аплодисменты.
   В нескольких шагах от него стоял и улыбался вовсе тридцать два зуба красивый гайджин с растрёпанной копной великолепных рыжих волос.
- Прекрасно, просто прекрасно. Браво, молодой человек.
   Кен не мог отвести взгляда от этого чуда. Закатное солнце обрисовывало очертания незнакомца, и казалось, что на землю спустился небесный ангел с сияющим нимбом.
- Скажешь своё имя, ne?
- Хи… Хидака Кен, - запнувшись, ответил он.
- А я Шульдих. Сыграешь со мной? – он кивнул на мяч у ног мальчика. – По-моему, играть вдвоём намного интереснее, чем с самим собой.
- Конечно…
   Время пролетело неожиданно быстро – в самый разгар веселья Кена окликнул холодный голос. Ба, Ран Фуджимия собственной отмороженной персоной!..
- Мне нужно идти, - сказал Кен виновато.
«Мы ещё увидимся?» - молил его взгляд.
«Конечно, meine Liebe, - мысленный кивок головой, и на лице мальчика расползается счастливая улыбка. – Когда понадоблюсь – просто позови».
   Этот умоляющий взгляд, эта улыбка – самый сильный наркотик в мире. Шульдих поднялся с места и махнул Кену рукой – пойдём, мол.
   Двое молодых людей неспешно вышли из тёплого уютного зала в холодную зимнюю ночь. Не договариваясь, они остановились и подняли головы к ночному небу, щедро роняющему пушистые хлопья снега. Снежинки оседали на их волосах и лицах, оставаясь на щеках и ресницах маленькими холодными капельками, похожими на слёзы.
   Шульдих сжал тёплую ладонь Кена в своих заледеневших пальцах и потянул за собой.
- Пойдём, liebe. Сегодня наш с тобой вечер.
***
   Тёмный номер гостиницы, от белоснежных простыней пахнет свежестью и веет прохладой.
   Приоткрытые чувственные губы… стройное сильное тело… почерневшие от возбуждения глаза… растрепавшиеся тёмные волосы, мягкие, как шёлк… тихие постанывания, когда чужие губы касаются неожиданно нежной кожи…
   Сущий ангел, сводящий с ума.
   Сущий дьявол…
«Мой, только мой… Брешь в доспехах моего сердца. О, как же ты прекрасен, дьявол! За что мне это? Это наказание? Я – Виновный…»
   Тихое шипение пузырьков, два бокала, наполненных шампанским. Неожиданно серьёзный взгляд синих глаз.
- Обещай, Шульдих. Пообещай мне, что проживёшь долгую счастливую жизнь и умрёшь в глубокой старости в своей постели на вилле где-нибудь на берегу моря.
   Немец только улыбнулся в ответ и сильно сжал ладонь юного японца. Поднял бокал и залпом осушил его. Юноша последовал его примеру.
   Через мгновение усталость разлилась по венам, и потяжелевшее тело безвольно упало на кровать. Шульдих отвернулся – зачем смотреть, когда итак знаешь, что произойдёт дальше? Зачем смотреть, как закатываются синие глаза? Зачем слушать, как обрывается дыхание и перестаёт биться сердце в груди?..
- Я люблю тебя, Шульдих…
   Он никогда не плакал. Не плакал от боли, не плакал, как бы ни было страшно и грустно, не плакал, когда его дрессировали в застенках Эсцет, не плакал, когда впервые убил человека. Но теперь слёзы катились по щекам сами по себе, словно сорвало какой-то внутренний кран.
«Не могу видеть боль в твоих глазах, страдания на твоём лице… Завтра нам пришлось бы убить друг друга, но я не смог бы. Я сдался, не выдержал… лучше уж так… Прости, мой любимый мальчик, мой сладкий мальчик… Прости…»
   Мимолётное прикосновение губ к медленно холодеющим губам, две слезинки, соскользнувшие с ресниц и разбившиеся о смуглую кожу.
«Ты улыбаешься… улыбаешься, умерев с моим именем на губах… Я никогда не говорил тебе, но я люблю тебя…»
   Мой ангел.
   Мой дьявол.
   Sayonara.
                                                        17.06.2007.

Крис пасибки)))))))))))))))))))))))))

Мульч а можно как-то более красноречиво, нэээ?))) А то мне сложно понять смысл вашего туманного высказывания)